дата — 22.07.19
Содержание
- Узбекистан и новый мировой порядок
- Узбекистан-1.0. и Центральная Азия
- Узбекистан-2.0. и Центральная Азия
- Концепция ответственного лидерства
Сокращения
НМП – новый мировой порядок
ЦА – Центральная Азия
ЦАС – Центрально-Азиатское Содружество
ОЦАС – Организация Центрально-Азиатского Сотрудничества
ЦАЭС – Центрально-Азиатское Экономическое Сообщество
ЕврАзЭС – Евразийское Экономическое Сообщество
ЕАЭС – Евразийский Экономический Союз
ШОС – Шанхайская Организация Сотрудничества
СНГ – Содружество Независимых Государств
ЕС – Европейский Союз
ЭПШП – Экономический Пояс Шелкового Пути
- I. Узбекистан и новый мировой порядок
Считается, что внешняя политика государства является продолжением внутренней. Но в 21-м веке справедливо и обратное утверждение: внутренняя политика является продолжением внешней. Именно поэтому стратегическое значение для дальнейшего развития страны приобретает правильно выстроенная внешняя политика, основанная на концептуально строгом видении мирового и регионального порядка.
Как мы оцениваем НМП? Многократно повторяемые в официальных и экспертных кругах тезисы об однополярном, многополярном или биполярном мире довольно абстрактны и расплывчаты. Принцип полярности становится все более многомерным, что в свою очередь, нивелирует сами полюса. В силу этого полярное видение мира теряет свою актуальность. Все более адекватной, на наш взгляд, становится концепция многостороннего (multilateral) и регионализированного миропорядка.
‘Многополярный мир’ скорее ориентирован на статус, а ‘многосторонний мир’ ориентирован на действия. Дихотомия ‘многополярность vs многосторонность’ в сущности является дихотомией ‘эксклюзивность vs инклюзивность’ в оценке миропорядка. Другими словами, это означает разницу, так сказать, между аристократическим и демократическим миропорядками. Как верно отметил Альваро де Васконселос, директор Европейского института изучения безопасности, многополярность подразумевает игру в баланс сил, в то время как многосторонний порядок подразумевает систему, управляемую правилами и нормами.[1]
Именно такой тренд, как представляется, и будет определяющим в формировании НМП, в котором Центральная Азия как отдельный и особый регион будет занимать свое место. Но какое? Как мы считаем, нужен новый взгляд на геополитическую ситуацию в ЦА, отличающийся от классического следующими элементами: 1) непосредственное соседство с мировыми державами (РФ и КНР) накладывает свой перманентный отпечаток на modusvivendi стран нашего региона, и данная константа не может не привносить со стороны этих держав конкурентную среду в регион, которую странам региона придется учитывать в своей внешней политике; 2) усиление процесса глобализации и фактор глобального проектирования мощи США также привнесут дополнительный геополитический вектор; 3) во всем мире помимо глобализации происходят процессы регионализации, что диктует и странам ЦА постоянно заниматься своим регионостроительством как ответ на вызовы глобализации и мировых держав; 4) геополитика 21-го века отличается использованием достижений 4-й и 5-й индустриальной революции, информационных технологий и возможностью дистанционного влияния на отдельные территории и управления международными процессами, с чем малым странам региона трудно будет совладать в одиночку; 5) примыкание к соседней великой державе (bandwagon effect) в определенной интеграционной группе равносильно признанию доминирующего положения этой державы в силу асимметричности композиции данной группы и обязательной поддержке ее в глобальном геополитическом соперничестве великих держав; 6) новый взгляд на геополитическую ситуацию в Центральной Азии также обусловлен признанием новой и заметной субъектности (в том числе геополитической) на международной арене всех государств данного региона.
- II. Узбекистан-1.0. и Центральная Азия (1991-2016)
Как мы оцениваем прошедший период для региона Центральной Азии? Как одновременно интересный, динамичный и противоречивый. Он дал всем пяти странам региона чрезвычайно важный и неоценимый опыт регионостроительства, который шел параллельно с национально-государственным строительством. В региональных взаимоотношениях наблюдались и успехи и неудачи. И это успехи и неудачи не только региональных взаимоотношений в целом, но и, можно сказать, отдельно самой внешней политики Республики Узбекистан (как и впрочем других соседних стран).
Регион как общая ойкумена всех стран ЦА эксплицитно или имплицитно всегда присутвовал в формировании и формулировании внешних политик этих стран (примеров тому много, достаточно вспомнить многочисленные заявления лидеров или такие их ключевые документы, как доктрины национальной безопасности и концепции внешней политики). Узбекистан с самого начала независимости выступил инициатором региональной интеграции и выдвинул концепцию “Туркестан – наш общий дом”.
Узбекистан-1.0 – это одновременно новое независимое пост-советское государство, которое приступило функционировать в этом качестве в международной системе, и региональный лидер, от которого в решающей степени зависела модальность и динамика региональных отношений.
Во внешней политике Узбекистану приходилось постоянно утверждать и репродуцировать свою независимость, особенно в контексте геополитической трансформации Центральной Азии. Многие наблюдатели и эксперты приписывали внешнеполитическому поведению Ташкента характер маятникового балансирования между великими державами. Однако это довольно поверхностная оценка по меньшей мере по двум причинам: во-первых, кажущееся балансирование стало колатеральным эффектом незавершенного противостояния/соперничества самих великих держав, несмотря на завершение эпохи «холодной войны»; во-вторых, турбулентный характер формирующегося НМП диктовал Ташкенту особого умения маневрирования в более сложной международной системе, чем простая «классическая» система би-(много-полярности), что не равносильно балансированию.
ЦА-1.0 – это период постепенной институционализации интеграционных процессов, который прошел важные последовательные стдадии: ЦАС-ЦАЭС-ОЦАС. Несмотря на устойчивость некоторых напряжений и конфликтогенных факторов во взаимоотношениях пяти стран региона, связанных с проблемами управления водными ресурсами рек Амударья и Сырдарья, делимитации межгосударственных границ, пресечения вылазок террористов, интерпретации истории, территориальных претензий и др., в целом этот период прошел в мирной атмосфере, что еще раз указывает на неделимость региона и его искусственную разделенность в прошлом веке.
Между тем, некоторые утверждения и предсказания аналитиков, исследующих наш регион, оправдались, некоторые оказались неверными. Так, подтвердились слова Али Бануазизи и Мирон Уэйнер, которые в начале девяностых годов прошлого века писали, что одна из причин рассмотрения процесса развития Центральной Азии в рамках геополитики заключается в том, что «способ, каким каждая республика определяет свою идентичность – отдельно или совместно с одной или несколькими из своих соседей или соплеменниками из соседних стран – по всей вероятности, будет иметь значительные последствия для геополитики всего региона»[2]. Однако, несмотря на геополитическую заряженность Центральноазиатского региона на протяжении всего прошедшего периода, не сбылось предсказание Зб. Бжезинского о «балканизации» региона.[3]
К сожалению, после известных андижанских событий в мае 2005 года и вступления Узбекистана в 2006 году в существовавшее тогда ЕврАзЭС, ОЦАС перестала существовать, поскольку она была объединена с ЕврАзЭС по причине якобы имевшего место дублирования этих двух организаций, в которой четыре ЦА-государства были членами. Несостоятельность такого обоснования проявилась через год, когда Узбекистан вышел из ЕврАзЭС.
Примерно с 2006 года до 2018 года региональные отношения были переведены в двусторонний режим, который в свою очередь сохранял динамику отношений на минимальном уровне.[4] Таким образом, Узбекистан, начав с энтузиазмом предыдущий период, завершил его, перейдя в состояние самоизоляции, что привело к длительному (более чем на 10 лет) замораживанию интеграционного процесса. Фактически, на интеграцию был объвлен мораторий. Такое состояние дел не могло долго продолжаться, т.к. было очевидым перманентное присутствие регионального измерения эволюции центральноазиатских стран и народов.
- III. Узбекистан-2.0. и Центральная Азия
Изменившаяся ситуация в ЦА в связи провозглашением нового внешнеполитического курса Ташкента диктует переоценку некоторых концептуальных аспектов внешней политики Узбекистана. В 5-м пункте «Стратегии действий по пяти приоритетным направлениям развития Республики Узбекистан в 2017-2021 годах» поставлены следующие задачи в области внешней политики, которые, на наш взгляд, следует развернуть в концептуальной и практической плоскостях:
— укрепление независимости и суверенитета государства, дальнейшее укрепление места и роли страны в качестве полноправного субъекта международных отношений, вхождение в число развитых демократических государств, создание вокруг Узбекистана пояса безопасности, стабильности и добрососедства;
— укрепление международного имиджа Республики Узбекистан, доведение до мирового сообщества объективной информации о проводимых в стране реформах;
— совершенствование нормативно-правовой базы внешнеполитической и внешнеэкономической деятельности Республики Узбекистан, а также договорно-правовой основы международного сотрудничества;
— урегулирование вопросов делимитации и демаркации Государственной границы Республики Узбекистан.
Все эти задачи требуют серьезной разработки с непременным участием экспертного сообщества и представителей гражданского общества. Разработка региональной политики Узбекистана предполагает правильную оценку потенциала и интересов страны в сравнении с соседними странами в ЦА.
Если есть основа для регионализма в ЦА, как было сказано выше, то должна быть и опора этого регионализма, должен быть ответственный лидер в этом регионе. Страны региона не одинаковы в своем потенциале и роле в ЦА, они имеют разную весовую категорию. Возобновление пятистороннего, причем с участием (во многом благодаря усилиям Ш. Мирзиёева) Туркменистана, регионального процесса сразу привлекло внимание к региону мирового сообщества.
Почему в регионе ЦА должна быть интеграция?
- Интеграция в Центральной Азии обусловлена несколькими причинами:
а) соседством с двумя великими державами, чьи геополитические претензии на данный регион (а в прошлом и колониальные претензии) являются перманентным фактором системы МО (как перманентным является великодержавность этих государств);
б) общемировой тенденцией к регионализации системы МО (т.е. формированию региональных кластеров государств) и необходимостью, в связи с этим, выбора (образования) своего региона;
в) исторической общностью народов данного региона, основанной на общем этническом, религиозном, языковом, культурном субстрате, что нашло свое выражение в провозглашенном в декабре 1991 года региональном союзе пяти государств;
г) прямом и косвенном признании на международном уровне самостоятельного значения данного региона и устойчивости его названия как «Центральной Азии»;
д) особыми географическими и климатическими характеристиками региона, которые в значительной степени сепарируют его от других соседних регионов;
е) объективной необходимостью объединения малых государств на фоне растущих общих вызовов их безопасности и глобализации;
ж) экономической, транспортной, энергетической и приграничной взаимозависимостью стран региона, искусственностью их территориального размежевания в прошлом.
- IV. Концепция ответственного лидерства
Не лишне будет упомянуть, что еще в 1996 году известный американский исследователь Центральной Азии Фредерик Старр, обращая внимание на исторические, географические, военные, политические, экономические и культурные активы Узбекистана, писал что Узбекистан может быть единственным возможным якорем в этом неспокойном регионе по соседству с Россией.[5] Позже шведский аналитик Сванте Корнелл писал: «Узбекистан – единственное центральноазиатское государство, которое проводит проактивную и независимую внешнюю политику, как это видно из его отношений как с соседями, так и великими державами. Ташкент развивал близкие военные отношения и сотрудничество в области безопасности с НАТО и на некоторое время казалось, что делает ставку на поддержку США, но позже он показал признаки поворота назад в сторону усиления сотрудничества в области безопасности с Россией и Китаем. Учитывая стратегическую значимость Узбекистана и его роль как собственно регионального игрока, будущий курс политики страны представляет огромную важность для безопасности Евразии»[6].
Особая роль Узбекистана в регионе признается в широких международных научных и политических кругах. По отношению к нему используется такое понятие как «ключевое государство» (‘key country’), а «также осевая страна» (‘pivotal country’) региона, означающее, что будущее развитие этой страны будет основательно влиять на окружающие территории. Для отнесения страны к категории осевых используются такие критерии как: население, географическое расположение, экономический потенциал, физические размеры, способность влиять на региональную и международную стабильность.[7]
Особая, ключевая роль Узбекистана возлагает на него и особую ответственность лидера в региональных делах, что должно найти свое отражение в том, что называется гранд-стратегией (‘grand strategy’). Заметим, что Узбекистан подписал договора о стратегическом партнерстве со всеми соседними государствами, что само по себе выдвигает наше государство на особую роль в регионе и не позволяет строить региональную политику ниже этого высокого уровня.
Концепция ответственного лидерства вовсе не означает каких-то форм доминирования или гегемонии или геополитических ориентаций. Смысл и значение его можно сформулировать следующим образом. Ответственное лидерство:
— должно быть демократическим, т.е. опираться на народное волеизъявление;
— предполагает и предлагает частые рабочие встречи официальных лиц, в том числе регулярные саммиты;
— требует активную, инициативную роль в региональных делах;
— учитывает интересы всех стран региона и избегает односторонних решений;
— основывается на принципе приоритета пятистороннего формата регионализма в Центральной Азии над другими региональными форматами;
— выступает в системе международных отношений от имени региона на основе согласования и выработки единой позиции стран региона по наиболее важным вопросам мировой политики;
— стимулирует, мотивирует и поддерживает полноценный и перспективный интеграционный процесс в Центральной Азии.
Проактивная позиция и политика диктует: если интеграция в ЦА есть цель, то ее надо артикулировать. Необходимо в полной мере использовать появившийся новый шанс для регионостроительства. Но следует помнить, что интеграция – не только цель (близкая или далекая), это постоянный диалектический процесс. Многие как на официальном уровне, так и в экспертной среде в последнее время начали переходить с риторики интеграции на риторику кооперации (или сотрудничества), аргументируя это тем, что начнется конкуренция различных альтернативных моделей интеграции, что страны региона не готовы ограничивать свой суверенитет, что могут вновь обостриться геополитические факторы, а также памятуя прошлый опыт безуспешного интеграционного проекта. Все эти аргументы не выдерживают критики, с точки зрения строго научного их рассмотрения.
Перманентная геополитическая заряженность региона обусловлена не просто и не только фактом повышенного интереса к его природным ресурсам со стороны великих держав, но и в не меньшей, если не в большей, степени фактом формирования НМП, в котором эти великие державы будут распространять (не могут не распространять из-за своего державного статуса) свое влияние на сопредельные и отдаленные территории в своем глобальном соперничестве. В этих условиях перманентного присутствия геополитики в ЦА-регионе жизненно важная задача, стоящая перед странами этого региона – это по-возможности, ослабить геополитическую напряженность единственно возможным способом – совместным выступлением на международной арене.
Первейшая задача в этом направлении – это решение концептуальных, политических и институциональных вопросов, касательно центральноазиатского регионализма. Одна из причин для такого утверждения – это несостоятельность сделанных еще в 1990-е годы ряда утверждений и прогнозов развития отношений между странами региона, а также самих его свойств и значимости в международной системе. Другая причина – подмена понятий: искусственная замена идеи интеграции идеей кооперации. Предлагать кооперацию вместо интеграции означает понижение планки регионального сотрудничества и признание неспособности стран региона на интеграционные решения, что в свою очередь, равносильно замораживанию всех тех проблем, от которых начали избавляться с обнадеживающим началом процесса консультативных встреч в марте 2018г.
Коррекция регионального статус-кво в решающей степени зависит от Узбекистана. Это без преувеличения ключевая страна Центральной Азии, которая может играть роль мотора в региональных отношениях и интеграции. Будучи расположенным в центре региона, имея самое крупное население среди пяти стран, обладая наиболее развитой инфраструктурой, включая железные и автомобильные дороги, располагая наиболее мощными вооруженными силами в регионе, а также оставаясь относительно менее подверженным прямому влиянию со стороны соседних геополитических гигантов, Узбекистан наделен исторической миссией и особой ответственностью стать центростремительной силой во всем регионе.
Провозгласив регион Центральной Азии приоритетом во внешней политике РУз, Президент Шавкат Мирзиёев положил конец изоляционизму и региональные связи сразу возобновились с новой силой. Таким образом, политика Ташкента имеет ключевое значение: его изоляционизм останавливает интеграцию; его активизм стимулирует интеграцию.
Следует заметить, что интеграция в регионе имеет два взаимосвязанных аспекта: естественные законы, питающие органическое единство народов, а также инициированные, направляемые и поддерживаемые государствами институциональные составляющие. В этом процессе действуют одновременно центростремительные и центробежные силы, мониторинг которых позволит последовательно корректировать и поддерживать соответствующие политические решения. Поэтому предлагается научно разработать и ввести в оборот понятие ‘индекса интеграции’ – индикатора, позволяющего оценивать состояние данного процесса.
***
Что Узбекистан мог бы инициировать в ближайшей перспективе в стратегическом плане?
Начинать надо с очевидной задачи – восстановления ОЦАС и возобновления пятисторонних саммитов (вместо консультативных встреч) с целью координации их региональных стратегий и международных позиций. Кроме того, на данном этапе предлагается:
а) усилить Договор 1998 года «О вечной дружбе» между Казахстаном, Кыргызстаном и Узбекистаном присоединением к нему Таджикистана и Туркменистана;
б) вернуться к вопросу о создании межгосударственных водного, транспортного, энергетического, продовольственного консорциумов;
в) создать зону свободной торговли в Центральной Азии;
г) полностью отменить визовый режим между государствами региона, там, где он сохраняется;
д) введение должности Специального Посланника по делам Центральной Азии в МИДе.
Какие дальнейшие задачи можно наметить?
1) Частое инициирование привлекательных для соседних стран предложений, отвечающих их национальным интересам, в частности:
необходимо предложить модель инклюзивной экономической кооперации, которая включала бы:
– зону беспошлинной торговли;
– создание сети торговых и транспортных коридоров между государствами ЦА, обеспечение безопасности и устранение торговых барьеров;
– свободное передвижение услуг и рабочей силы;
— создание региональной торгово-промышленной палаты;
2) Полностью задействовать свою мягкую силу, например:
-поддержка открытия филиалов высших учебных заведений на территориях стран Центральной Азии, учреждения факультетов изучения узбекского языка, построения узбекских школ в столицах и регионах соседних государств;
— выделение квот гражданам стран Центральной Азии для обучения, стажировки и повышения квалификации в высших учебных заведениях и исследовательских институтах Узбекистана;
— эффективно использовать сформировавшийся в последние годы образ Узбекистана в качестве страны, в которой идут стремительные изменения, посредством приглашения экспертов, специалистов и госслужащих из стран Центральной Азии на «круглые столы», конференции и другие мероприятия;
— придать больший динамизм политическим реформам, проводимым в стране, ускорить демократические реформы;
— развитие регионального туристического потенциала с эпицентром в Узбекистане, в частности:
— продвижение внутрирегионального туризма;
— инициация совместных маршрутов и совместных мероприятий.
3) Предложить свою концепцию и “дорожную карту» регионального объединения (сотрудничества в регионостроительстве), в которой:
— принять Декларацию (Манифест) ЦА наподобие Единого Европейского Акта 1985 года, определившего стратегический курс на создание ЕС;
— приступить к разработке единой символики ЦА;
— вывести интеграционный процесс из узких элитных кругов в широкую общественность;
— широкие программы сотрудничества, дать возможность и поддержку отдельным организациям, учреждениям, особенно институтам гражданского общества, для участия в интеграционных программах;
— инициатива регионального подхода в отношениях (в том числе торговых) с 3-ми странами, а также скоординированной линии в международных организациях;
— создание общего информационного пространства ЦА.
4) Определить международных акторов, поддерживающих региональное объединение стран ЦА, а также тех акторов, которые могут быть не заинтересованы в интеграции. Разработать свою версию «Плана Маршалла для ЦА».
5) Отказ от вступления в ЕАЭС, который может повторить опыт несостоявшегося членства в ЕврАзЭС. Членство в СНГ представляется достаточным для участия в пост-советском многостороннем формате.
6) Поддержка страноведческого анализа и исследований соседних стран – Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Туркменистана в их диалектическом единстве и различии на пространстве Центральной Азии.
В своей известной книге Эдвард Оллворт обращает внимание на то, что Центральная Азия всегда была смешанной и гетерогенной. Её разделение не было естественным, а искусственным процессом в угоду внешнего колонизатора. Странам нужно преодолеть комплексы невозможности интеграции, навязанные извне и оформить свои интеграционные инициативы. Узбекистан как страна – существенная часть Туркестана – может выступить здесь локомотивом.[8]
[1] Alvaro de Vasconcelos. ‘Multilateralising’ multipolarity, in “Partnership for effective multilateralism. EU relations with Brazil, China, India and Russia”, edited by Giovanni Grevi and Alvaro de Vasconcelos (Paris: EUISS, May 2008). P.24.
[2] Banuazizi A. and Weiner M., eds., The New Geopolitics of Central Asia and Its Borderlands (Bloomington: Indiana University Press, 1994), p.11.
[3] Brzezinski, Z. (1997). The Grand Chessboard: American Primary and its Geostrategic Imperatives. (New York: BasicBooks) p.125.
[4] Это нашло свое отражение, например, в уровне двусторонней торговли, инвестиций, транспортного сообщения и пр. Только в двусторонней торговле Узбекистана с Казахстаном происходил постепенный рост.
[5] S. Frederick Starr. “Making Eurasia Stable”, in Foreign Affairs, January/February, 1996.
[6] Svante Cornell. “Uzbekistan: A Regional Player in Eurasian Geopolitics?” in European Security, Vol. 9, 2000, pp.115-140.
[7] R.S. Chase, E.B. Hill, P. Kennedy, “Pivotal States and U.S. Strategy,” Foreign Affairs, Vol. 75, No. 1, Jan./Feb. 1996.
[8] Edward Allward. The Modern Uzbeks: From the fourteenth Century to the Present: A Cultural History, 1987.